dolboeb в Экономика кровавого наветаИз комментариев к предшествующему посту о деле Бейлиса выяснилось, что многие читатели купились на фальшивку 1913 года насчёт Владимира Даля, якобы составившего брошюру «Записка о ритуальных убийствах», где приводятся исторические обоснования кровавого навета.
Спору нет, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» был не чужд мракобесным идеям. В частности, он опубликовал ряд статей, посвящённых вреду просвещения:
Не думаю, чтобы следовало принимать какие-либо меры для лишения народа грамотности; но, может быть, не для чего в настоящую пору слишком старательно распространять ее, заботиться об ней почти исключительно, видеть в ней одно благо и спасение.
(источник)
Нет ничего невероятного в допущении, что автор «Сказки про жида вороватого, про цигана бородатого» разделял в той или иной мере ксенофобские взгляды, имевшие хождение в его время и в его сословии. Но утверждение о том, что Даль составил «Записку о ритуальных убийствах», попросту не выдерживает фактической проверки.
Текст, под разными названиями приписываемый авторству В.И. Даля, в XIX столетии публиковался дважды. Первый раз он был выпущен Министерством внутренних дел в 1844 году, под именем «В.А. Перовский». Брошюра с заголовком «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» имела тираж около 20 экземпляров и предназначалась для служебного пользования. Массовым тиражом текст был впервые опубликован 34 года спустя, в двух выпусках газеты князя В.П. Мещерского «Гражданин» за 1878 год. На сей раз — с указанием другого автора: им был назван глава Департамента иностранных исповеданий МВД, тайный советник В.В. Скрипицын. К тому моменту уже ни Даля, ни Скрипицына не было в живых, но родственники претензий не предъявили.
Кто на самом деле составлял эту докладную записку, по сей день достоверно не установлено. Владимир Даль, заведовавший в 1840-е годы особой канцелярией министра внутренних дел, один раз принял некоторое участие в сборе данных для этого документа: по поручению своего начальника, министра Льва Перовского, он написал неофициальное письмо настоятелю Петропавловского собора протоиерею РПЦ Кочетову с просьбой сообщить, что тому известно о похищении евреями детей в банях в 1820-х годах. Это была третья попытка Перовского найти какое-нибудь подтверждение этой городской легенде. Первые два обращения министр делал сам и вполне официально — он запрашивал у столичного генерал-губернатора и у московского губернатора данные об исчезновении христианских детей в банях. В обоих случаях министр получил ответ, что полицейского расследования по поводу этих слухов не производилось, заявлений о пропавших детях никто не подавал, и никаких документов по этому поводу в архивах не имеется. После двух неудач надежда осталась только на Кочетова, о котором известно было, что он такие слухи в своё время распространял. Но обратиться с министерским запросом к протоиерею Перовский не мог. Поэтому привлёк Даля, чтобы тот навёл справки в частном порядке (нарочито умолчав, зачем эта информация вообще понадобилась). Но третья попытка провалилась так же, как и первые две, несмотря на искреннее желание протоиерея вспомнить всё, что он знал и не знал. Получив письмо Даля 30 мая 1844 года, Иоаким Кочетов удосужился ответить на него лишь 8 сентября, и сообщил следующее:
имею честь известить Вашему Высокородию, что никаких подробностей о сказанных происшествиях я не знаю, а только помню, что около 1820 года, по месту жительства моего на Сенной, однажды бывши в Обуховской бане, слышал я разговор бывших там неизвестных мне людей, что сей час в женской бане была большая суматоха; у одной женщины украли ребенка, которого она, [вымывши?], вынесла в передбанник и посадив на лавку попросила одевавшуюся подле нее женщину посматривать за ним, пока сама она, [окатит?] в бане, но, вышедши из бани, она не нашла в передбаннике ни своего ребенка, ни той женщины, которой она поручила посмотреть за ним. На расспросы матери о своем ребенке другие женщины говорили, что на той лавке, на которой она [слово нрзб.] своего ребенка, одевались две жидовки, которые сей час вышли из бани. Мать, поспешно одевшись, выбежала из бани; но ни жидовок, ни ребенка своего не нашла.
Этот же разговор слышал я в передбаннике, когда там одевался. Об этом же толковали женщины, которые шли позади меня из бани. Слух об этом долго носился по Сенной. Года чрез два опять пронеслась молва о пропаже ребенка на Сенной. Было ли это новое событие, или старый слух почему-нибудь возобновился в молве народной, — того утвердительно сказать не могу. Жиды тогда жили на Сенной и имели синагогу против Церкви.
Общее качество ошибочно приписываемой Далю докладной записки таково, что этот эпизод вполне мог бы войти в неё на правах неопровержимого свидетельства. Но помешал дедлайн: к тому осеннему дню, когда протоиерей разродился воспоминаниями о своём походе в баню четвертьвековой давности, докладная записка была уже составлена, написана, отпечатана и роздана адресатам.
Как уже сказано, об авторстве «Розыскания...» никаких достоверных сведений нет по сей день. В историческом журнале «Голос минувшего» за сентябрь-октябрь 1914 года можно прочитать статью учёного Ю.И. Гессена, изучавшего в архивах рукописи докладной записки (более подробно результаты исследования изложены в его же монографии «"Записка о ритуальных убийствах" (приписываемая В.И. Далю) и ее источники»). По мнению Гессена, «Розыскание...» — коллективный труд нескольких чиновников, в котором Владимир Даль не выступал ни автором, ни редактором.
В этой связи стоит упомянуть о другой докладной записке, подготовленной в МВД в том же 1844 году — «Исследование о скопческой ереси». Она действительно была составлена Владимиром Далем, и там есть упоминание о евреях, в аспекте исследуемой темы:
В древности и израильтяне не были чужды этого варварства: скопцы были у них между слугами царскими. Впрочем, у этого народа, опередившего все другие народы нравственным и религиозным развитием, скопчество не только не считалось уважительным, но напротив подвергалось презрению и отвержению, против чего находится увещание в священном писании, возбуждающее снисхождение и сострадание к этим несчастливцам
Применительно к записке «О скопческой ереси» авторство Даля никогда никем не оспаривалось. И оно сослужило произведению учёного-чиновника дурную службу: прочитав доклад, Николай I заинтересовался анкетой его составителя. Услышав ответ, что автор является полудатчанином-полунемцем по крови и лютеранином по вероисповеданию, император повелел воздержаться от распространения брошюры в первоначальном виде, и заказать её кавер-версию православному писателю. (Государь признал неудобным рассылать высшим духовным и гражданским лицам книгу по вероисповедному предмету, написанную инородцем, — объясняет Мельников-Печерский в биографическом очерке, выпущенном вскоре после смерти Даля). Высочайшее распоряжение было исполнено оперативно: уже в 1845 году по приказанию министра внутренних дел было напечатано 504-страничное «Изслѣдованіе о скопческой ереси» Николая Надеждина. В одноимённом труде Даля страниц было всего 300. Но творческий метод Надеждина по превращению трёхсот страниц Даля в собственные полтысячи вполне описывается известным рекламным слоганом "Просто добавь воды".
Автором «Записки о ритуальных убийствах» Владимир Даль сделался лишь через 41 год после смерти. Первое издание книги, где ему приписывается авторство, датировано 1913 годом и, как нетрудно догадаться, приурочено к суду над Бейлисом. Историки и биографы Даля, разумеется, возражают против такой атрибуции. Но черносотенцев их мнение не слишком заботит. Например, в «электронном научном издании» сочинений Даля на сервере Петрозаводского университета этот текст благополучно присутствует — и составителей этого собрания ни разу не смущает, что атрибуцию они позаимствовали из антисемитской брошюры 1913 года, а сам текст — из издания 1844, где автором значится некто В.А. Перовский.
«Продвинутые» черносотенные авторы могут нам на это возразить, что текст «Розыскания...» приписывался Далю и раньше 1913 года. Ссылаются при этом на энциклопедию Брокгауза и Ефрона, где в статье о Дале сказано:
За это время им напечатаны статьи: <...> "Об убивании евреями христианских младенцев" (1844)
Почему данное свидетельство ложно, нет никакой нужды объяснять. Как выше уже продемонстрировано, никакая такая «статья» не печаталась Владимиром Далем ни при жизни, ни на протяжении 41 года после смерти учёного. Заманчивой выглядит идея предположить, что создатель наброса об авторстве Даля в энциклопедии Брокгауза и издатель брошюры 1913 года — одно и то же лицо, но для такой гипотезы нет фактических оснований. Да и не очень важно, кто придумал приписать авторству Даля антисемитскую брошюру, а кто потом наварил на её издании от имени классика. Важно — то, что Владимир Даль этого текста не писал и не издавал. Не менее важно — что авторство ему всё равно приписывается, в том числе — «академическими» источниками (Петрозаводский университет).
Для тех читателей, которые думают, что всё вышеизложенное не имеет отношения к сегодняшнему дню, не поленюсь указать прямую привязку.
На наши с вами налоговые деньги 26 июля 2010 года Ленинский райсуд города Оренбурга вынес постановление, по которому брошюра «Записки о ритуальных убийствах» признана экстремистской литературой, запрещённой к распространению на территории РФ. В той версии брошюры, которую рассматривал суд, автором указан В.И. Даль, так что ошибочное утверждение о его авторстве вошло в текст судебного решения.
На наши же налоговые деньги это решение Ленинского райсуда было отмониторено московскими чиновниками Министерства юстиции и внесено в Федеральный список экстремистских материалов за номером 1494.
И всё на те же наши налоговые деньги Петрозаводский университет включил эту самую записку в своё электронное собрание сочинений В.И. Даля.
То есть все мы, налогоплательщики Российской Федерации, из одного кармана оплатили и запрет на тиражирование анонимной антисемитской брошюрки, и само её тиражирование. Зато в обоих случаях — и в каталоге, и в судебном решении — мы заплатили за ложное приписывание авторства Владимиру Далю.
В связи с чем имеем в сухом остатке один простой вопрос: когда ж, наконец, наши налоговые деньги перестанут расходоваться на всякую позорную хуйню, и начнут тратиться на действительно полезные вещи, вроде строительства дорог, образования, здравоохранения и услуг ЖКХ.
Жаль только, что вопрос этот риторический.
Спору нет, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» был не чужд мракобесным идеям. В частности, он опубликовал ряд статей, посвящённых вреду просвещения:
Не думаю, чтобы следовало принимать какие-либо меры для лишения народа грамотности; но, может быть, не для чего в настоящую пору слишком старательно распространять ее, заботиться об ней почти исключительно, видеть в ней одно благо и спасение.
(источник)
Нет ничего невероятного в допущении, что автор «Сказки про жида вороватого, про цигана бородатого» разделял в той или иной мере ксенофобские взгляды, имевшие хождение в его время и в его сословии. Но утверждение о том, что Даль составил «Записку о ритуальных убийствах», попросту не выдерживает фактической проверки.
Текст, под разными названиями приписываемый авторству В.И. Даля, в XIX столетии публиковался дважды. Первый раз он был выпущен Министерством внутренних дел в 1844 году, под именем «В.А. Перовский». Брошюра с заголовком «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» имела тираж около 20 экземпляров и предназначалась для служебного пользования. Массовым тиражом текст был впервые опубликован 34 года спустя, в двух выпусках газеты князя В.П. Мещерского «Гражданин» за 1878 год. На сей раз — с указанием другого автора: им был назван глава Департамента иностранных исповеданий МВД, тайный советник В.В. Скрипицын. К тому моменту уже ни Даля, ни Скрипицына не было в живых, но родственники претензий не предъявили.
Кто на самом деле составлял эту докладную записку, по сей день достоверно не установлено. Владимир Даль, заведовавший в 1840-е годы особой канцелярией министра внутренних дел, один раз принял некоторое участие в сборе данных для этого документа: по поручению своего начальника, министра Льва Перовского, он написал неофициальное письмо настоятелю Петропавловского собора протоиерею РПЦ Кочетову с просьбой сообщить, что тому известно о похищении евреями детей в банях в 1820-х годах. Это была третья попытка Перовского найти какое-нибудь подтверждение этой городской легенде. Первые два обращения министр делал сам и вполне официально — он запрашивал у столичного генерал-губернатора и у московского губернатора данные об исчезновении христианских детей в банях. В обоих случаях министр получил ответ, что полицейского расследования по поводу этих слухов не производилось, заявлений о пропавших детях никто не подавал, и никаких документов по этому поводу в архивах не имеется. После двух неудач надежда осталась только на Кочетова, о котором известно было, что он такие слухи в своё время распространял. Но обратиться с министерским запросом к протоиерею Перовский не мог. Поэтому привлёк Даля, чтобы тот навёл справки в частном порядке (нарочито умолчав, зачем эта информация вообще понадобилась). Но третья попытка провалилась так же, как и первые две, несмотря на искреннее желание протоиерея вспомнить всё, что он знал и не знал. Получив письмо Даля 30 мая 1844 года, Иоаким Кочетов удосужился ответить на него лишь 8 сентября, и сообщил следующее:
имею честь известить Вашему Высокородию, что никаких подробностей о сказанных происшествиях я не знаю, а только помню, что около 1820 года, по месту жительства моего на Сенной, однажды бывши в Обуховской бане, слышал я разговор бывших там неизвестных мне людей, что сей час в женской бане была большая суматоха; у одной женщины украли ребенка, которого она, [вымывши?], вынесла в передбанник и посадив на лавку попросила одевавшуюся подле нее женщину посматривать за ним, пока сама она, [окатит?] в бане, но, вышедши из бани, она не нашла в передбаннике ни своего ребенка, ни той женщины, которой она поручила посмотреть за ним. На расспросы матери о своем ребенке другие женщины говорили, что на той лавке, на которой она [слово нрзб.] своего ребенка, одевались две жидовки, которые сей час вышли из бани. Мать, поспешно одевшись, выбежала из бани; но ни жидовок, ни ребенка своего не нашла.
Этот же разговор слышал я в передбаннике, когда там одевался. Об этом же толковали женщины, которые шли позади меня из бани. Слух об этом долго носился по Сенной. Года чрез два опять пронеслась молва о пропаже ребенка на Сенной. Было ли это новое событие, или старый слух почему-нибудь возобновился в молве народной, — того утвердительно сказать не могу. Жиды тогда жили на Сенной и имели синагогу против Церкви.
Общее качество ошибочно приписываемой Далю докладной записки таково, что этот эпизод вполне мог бы войти в неё на правах неопровержимого свидетельства. Но помешал дедлайн: к тому осеннему дню, когда протоиерей разродился воспоминаниями о своём походе в баню четвертьвековой давности, докладная записка была уже составлена, написана, отпечатана и роздана адресатам.
Как уже сказано, об авторстве «Розыскания...» никаких достоверных сведений нет по сей день. В историческом журнале «Голос минувшего» за сентябрь-октябрь 1914 года можно прочитать статью учёного Ю.И. Гессена, изучавшего в архивах рукописи докладной записки (более подробно результаты исследования изложены в его же монографии «"Записка о ритуальных убийствах" (приписываемая В.И. Далю) и ее источники»). По мнению Гессена, «Розыскание...» — коллективный труд нескольких чиновников, в котором Владимир Даль не выступал ни автором, ни редактором.
В этой связи стоит упомянуть о другой докладной записке, подготовленной в МВД в том же 1844 году — «Исследование о скопческой ереси». Она действительно была составлена Владимиром Далем, и там есть упоминание о евреях, в аспекте исследуемой темы:
В древности и израильтяне не были чужды этого варварства: скопцы были у них между слугами царскими. Впрочем, у этого народа, опередившего все другие народы нравственным и религиозным развитием, скопчество не только не считалось уважительным, но напротив подвергалось презрению и отвержению, против чего находится увещание в священном писании, возбуждающее снисхождение и сострадание к этим несчастливцам
Применительно к записке «О скопческой ереси» авторство Даля никогда никем не оспаривалось. И оно сослужило произведению учёного-чиновника дурную службу: прочитав доклад, Николай I заинтересовался анкетой его составителя. Услышав ответ, что автор является полудатчанином-полунемцем по крови и лютеранином по вероисповеданию, император повелел воздержаться от распространения брошюры в первоначальном виде, и заказать её кавер-версию православному писателю. (Государь признал неудобным рассылать высшим духовным и гражданским лицам книгу по вероисповедному предмету, написанную инородцем, — объясняет Мельников-Печерский в биографическом очерке, выпущенном вскоре после смерти Даля). Высочайшее распоряжение было исполнено оперативно: уже в 1845 году по приказанию министра внутренних дел было напечатано 504-страничное «Изслѣдованіе о скопческой ереси» Николая Надеждина. В одноимённом труде Даля страниц было всего 300. Но творческий метод Надеждина по превращению трёхсот страниц Даля в собственные полтысячи вполне описывается известным рекламным слоганом "Просто добавь воды".
Автором «Записки о ритуальных убийствах» Владимир Даль сделался лишь через 41 год после смерти. Первое издание книги, где ему приписывается авторство, датировано 1913 годом и, как нетрудно догадаться, приурочено к суду над Бейлисом. Историки и биографы Даля, разумеется, возражают против такой атрибуции. Но черносотенцев их мнение не слишком заботит. Например, в «электронном научном издании» сочинений Даля на сервере Петрозаводского университета этот текст благополучно присутствует — и составителей этого собрания ни разу не смущает, что атрибуцию они позаимствовали из антисемитской брошюры 1913 года, а сам текст — из издания 1844, где автором значится некто В.А. Перовский.
«Продвинутые» черносотенные авторы могут нам на это возразить, что текст «Розыскания...» приписывался Далю и раньше 1913 года. Ссылаются при этом на энциклопедию Брокгауза и Ефрона, где в статье о Дале сказано:
За это время им напечатаны статьи: <...> "Об убивании евреями христианских младенцев" (1844)
Почему данное свидетельство ложно, нет никакой нужды объяснять. Как выше уже продемонстрировано, никакая такая «статья» не печаталась Владимиром Далем ни при жизни, ни на протяжении 41 года после смерти учёного. Заманчивой выглядит идея предположить, что создатель наброса об авторстве Даля в энциклопедии Брокгауза и издатель брошюры 1913 года — одно и то же лицо, но для такой гипотезы нет фактических оснований. Да и не очень важно, кто придумал приписать авторству Даля антисемитскую брошюру, а кто потом наварил на её издании от имени классика. Важно — то, что Владимир Даль этого текста не писал и не издавал. Не менее важно — что авторство ему всё равно приписывается, в том числе — «академическими» источниками (Петрозаводский университет).
Для тех читателей, которые думают, что всё вышеизложенное не имеет отношения к сегодняшнему дню, не поленюсь указать прямую привязку.
На наши с вами налоговые деньги 26 июля 2010 года Ленинский райсуд города Оренбурга вынес постановление, по которому брошюра «Записки о ритуальных убийствах» признана экстремистской литературой, запрещённой к распространению на территории РФ. В той версии брошюры, которую рассматривал суд, автором указан В.И. Даль, так что ошибочное утверждение о его авторстве вошло в текст судебного решения.
На наши же налоговые деньги это решение Ленинского райсуда было отмониторено московскими чиновниками Министерства юстиции и внесено в Федеральный список экстремистских материалов за номером 1494.
И всё на те же наши налоговые деньги Петрозаводский университет включил эту самую записку в своё электронное собрание сочинений В.И. Даля.
То есть все мы, налогоплательщики Российской Федерации, из одного кармана оплатили и запрет на тиражирование анонимной антисемитской брошюрки, и само её тиражирование. Зато в обоих случаях — и в каталоге, и в судебном решении — мы заплатили за ложное приписывание авторства Владимиру Далю.
В связи с чем имеем в сухом остатке один простой вопрос: когда ж, наконец, наши налоговые деньги перестанут расходоваться на всякую позорную хуйню, и начнут тратиться на действительно полезные вещи, вроде строительства дорог, образования, здравоохранения и услуг ЖКХ.
Жаль только, что вопрос этот риторический.