...Несколько журналистов газеты раздавали наши листовки прохожим, расклеивали их на автобусных остановках и в метро. Помню, как на одной станции за мной бежал человек с чемоданом и кричал: «Я из Пензы! Дай прочитать, умоляю, мы же ничего не знаем. Хочешь, на колени встану?!» Потом сзади два милиционера подходят, спросили, что это я клею, «непорядок». Забрали в обезьянник и… стали читать листовки, забрали себе несколько штук, перед тем как меня отпустить.
Когда все кончилось, Горбачев вернулся в Москву, и был снят запрет на выпуск газеты, 24 августа мы сделали специальный выпуск — поставили три полосы одних фотографий тех трех исторических дней. Возбуждение было колоссальным, невозможно было находиться в редакции, надо было вновь оказаться на городских улицах, среди людей. Я с приятелем пошел в типографию, подошел к офсетным машинам и, не обращая внимания на печатников, забрал с транспортера охапку газет. Те промолчали, не остановили мое, прямо скажем, воровство. Потом спустился в метро и просто шел по вагонам, пассажиры бросались ко мне со всех сторон, хватали газету, просили еще, засовывали мне купюры в карманы пиджака. В тот вечер мы собрали более ста рублей, и это при копеечной цене (потом купили на них венок — «От Вечерки» и читателей» и отнесли его на Ваганьковское кладбище).
Доехал до Лубянки, а там море людей. Подхожу к тому месту, где еще вчера стоял Дзержинский, и вынимаю газеты. Меня буквально втоптали в газон, а все газеты отняли. На площади Свердлова тоже громадная толпа, какой-то мужик орет, что, мол, у Ельцина три пулевых ранения. Я говорю: «Это все не так». — «А ты откуда знаешь?» Я ответил, что журналист. Вмиг я оказался на перевернутой урне, меня три человека держали и как в старом советском фильме («товарищ Калинин, скажите речь») попросили сказать речь. Я заорал в мегафон: «Ребята, мы победили, долой коммунизм!»
Читать полностью: http://www.foma.ru/v-avguste-91-go.html
