Он был поставлен Олегом Ефремовым по пьесе Александра Мишарина «В связи с переходом на другую работу» и имел ошеломительный успех у публики. Это была первая и, наверное, самая яркая постановка пьесы эпохи освободительной Перестройки Горбачева.
В этом спектакле блистательно сыграли: Олег Табаков, Евгений Евстигнеев, Вячеслав Невинный, Олег Борисов и другие легендарные актеры. Именно в «Серебряной свадьбе» советской партийной системе со сцены главного театра страны был вынесен буквально самый первый, еще осторожный и относительно мягкий, и даже не приговор, а выговор.
=========
Из интервью Александра Мишарина 1983 года:
- С какими Вашими работами предстоит в будущем познакомиться зрителям?
- Сейчас во МХАТе режиссером О. Ефремовым готовится к постановке моя новая пьеса "В связи с переходом на другую работу", в которой рассказывается о работе сельского райкома партии. Так что теме производства я, как видите, верен.
Еженедельник "Аргументы и Факты" № 37 13/09/1983
https://aif.ru/archive/1657119
=========
Из обсуждения спектакля в редакции журнала «Вопросы литературы» №8, 1986
Константин Щербаков:
В спектакле «Серебряная свадьба» представлен разрез такого грозного явления, как отрыв управленческого аппарата от масс, когда он вольно или невольно начинает считать себя чем-то первичным, чем-то таким, вокруг чего движется остальная жизнь. Здесь все ставится с ног на голову. Это явление представлено и воплощено в человеческих характерах.
В некоторых газетных рецензиях приходилось читать: «эти важновы и голощаповы». Очень разные персонажи ставились на одну доску, что, по-моему, свидетельствует о непонимании происходящего на сцене. Фигуры Важнова и Голощапова настолько разные, что внимательному взгляду не заметить этого просто нельзя. Если Голощапов – один из тех, кто своими усилиями создал ситуацию, когда управленческий аппарат становится чем-то главным и самодовлеющим, то Важнов – человек, подмятый обстоятельствами, попавший в мясорубку. Но в нем пробуждается совесть, и это показано в пьесе. Важнов – это своего рода жертва, что, конечно, не снимает с него ответственности, вины, но заставляет посмотреть на эту фигуру другими глазами, чем на фигуру Голощапова. Я уже упоминал о Петре Щербакове и Олеге Табакове, которые безусловно принесли в спектакль свою жизненную позицию, показали героев, укорененных в реальности, вызывающих множество ассоциаций. Это относится и к Выборнову, который в исполнении Олега Борисова становится главным героем спектакля. В. представлен-, ной общественно-политической и нравственной ситуации Выборнов не является «человеком со стороны», он тоже ее создавал и находится внутри ее.
И трудно найти человека, который бы сейчас пришел и сказал: я был вне всего этого, я за все, что происходило, не несу ответственности, я – новенький, и я буду сейчас все переворачивать. Дело в том, что переворачивать надо тем же людям, которые были, которые участвовали, которые, может быть, в меру своих сил противостояли, а иногда не противостояли, иногда у них не было сил, иногда они заблуждались. Но сейчас именно тем людям, которые способны с кровью, с болью, с муками нечто существенное в себе переделать, переменить и посмотреть на жизнь иными, сегодняшними глазами, – сейчас именно им осуществлять то, что мы называем ускорением социально-экономического развития.
Нам показан тип человека, про которого мы после спектакля думаем, что он способен вырваться из пут, из проторенной колеи и работать так, как того требует время. Это представляется мне большим достоинством спектакля.
Я хочу обратить внимание, что спектакль «Серебряная свадьба» был первым в ряду театральных работ, талантливо и чутко ощутивших то, что происходит сегодня в стране.
Приходилось слышать: театр ничем не рисковал, «Серебряная свадьба» – это «разрешенная» смелость. Неправда. Никто не мог гарантировать, что театр пожнет лавры. Театр шел на риск, театр проявил гражданское мужество. А то, что это было оценено и признано, свидетельствует о благотворных переменах в общественном климате.
Мизвилин СИНЕЛЬНИКОВ
Чем дорог мне пафос этого спектакля, этой пьесы? Тем прежде всего, что в нем отразилась напряженность раздумий о нашем переломном времени. «Серебряная свадьба» заостряет внимание на непростоте проблем. На том, что неблагополучные тенденции жизни, которые мы должны преодолеть, победить, имеют не поверхностное, а достаточно глубокое происхождение, уходят внутрь десятилетий, коренятся в душах людей, этими десятилетиями формировавшихся.
В этом смысле, безусловно, сценический вариант пьесы многое дополнил, уточнил, обосновал.
Как могло случиться, что руководящий пост в таком вот районном центре стал постом неконтролируемым? Как произошло, что люди, занимающие подобные посты, исповедуют особость своего положения, и прежде всего особость своих привилегий, находящихся где-то высоко над обязанностями, не зависящих от качества выполнения обязанностей?
Не могу утверждать, что театр и драматург отвечают на подобные вопросы со всей полнотой убедительности. Однако, повторяю, спектакль заставляет задумываться над серьезными, драматичными вещами, и в том его сила, его значение.
Очень важно, что в сценическом варианте появились эпизоды, публицистически остро напоминающие об истоках всей нашей жизни и борьбы – ленинских истоках и о тех тенденциях, которые, по сути, эти истоки замутняли, искажали. Я имею в виду, в частности, отличный эпизод с голубыми елями, посаженными у горкома («как на Красной площади»), – ассоциации, которые они вызывают у Важнова и Голощапова. Для одного это мысли об Ильиче, о его требовательной человечности, мысли неуютные, беспокоящие: так ли, праведно ли живем? Для другого это ностальгия по руководителю иного, «волевого» типа, который может взлететь (взорлить!) над людьми: «…одним махом от края и до края. По горным, так сказать, вершинам…».
Кстати, выявившееся в этом эпизоде серьезное несходство взглядов очень многое проясняет в самой сущности, человеческой и политической, Важнова и Голощапова. Они оба повинны в негодном состоянии дел в районе, в бюрократических извращениях, нарушениях принципа социальной справедливости. Однако душа Важнова не закрыта для внутренней очистительной работы, для критической самооценки. По ходу спектакля мы убеждаемся в этом: и когда Важнов, в общем достаточно спокойно, готов отказаться от дома, выстроенного с нарушением порядка, и когда он участливо, деликатно воспринимает трудную ситуацию, в которой оказался Выборное (тут, в этой линии отношений, П. Щербаков, играющий Важнова, особенно убеждает)… Что же до Голощапова, то в данном случае, как видно, болезнь зашла слишком далеко, никакой высоты душевных движений ждать не приходится.
Любопытно: не кто-нибудь, а Голощапов произносит слова о… ленинской скромности, призывает к ней. Еще одно проявление публицистической заостренности – публицистической, но глубоко обоснованной психологически, касающейся самой сути характера. Недаром так интересен, многогранен в этом эпизоде О. Табаков, в некоторых других случаях, мне кажется, несколько пережимающий в обнажении голощаповского циничного самодовольства.
Серьезная находка – ввод в сценический вариант пьесы Серафима Полетаева, не появляющегося на сцене персонажа, фигура которого и житейски связала целый ряд действующих лиц, и, главное, конкретизировала, сделала более осязаемой меру вины районных руководителей. А еще Полетаев, конечно же, усиливает позитивный потенциал спектакля, ибо, судя по всему, он при всех своих промахах и проявлениях нестойкости действительно был борцом с несправедливостью, не побоялся против людей из своего «командного» круга пойти.
Ну и, разумеется, велико значение в спектакле матери Выборнова, Марии Ивановны; о роли этой, о прекрасном исполнении А. Степановой много и заслуженно писали. Высокие начала, которые несет в себе образ Марии Ивановны, просматриваются еще в журнальном варианте пьесы: на неприятие ею всякого неравенства, на слова ее – «никаких привилегий» не можешь не обратить внимания. Превращение же матери в обобщающую, символическую, в известном смысле ключевую фигуру – свидетельство того, что создателей спектакля заботили способы выражения мысли об идеале, о тех действенных, нетленных ценностях, что лежат в основе нашего бытия. Для острокритического по своему пафосу спектакля это показалось важной – и совершенно естественной – задачей.
Добавлю еще о символике: точен, выразителен контраст между прочностью дома (сценический образ дома впечатляюще дан) и колеблющимся положением владельца его, всех других, кто так или иначе причастен к несправедливости.
О многом заставляет думать «Серебряная свадьба». Об образе Тони, в частности, о причудливом сочетании в ней доброты и холодного прагматизма, о минутах прозрения, которые, кажется, посещают все-таки это молодое существо.
Интересная пьеса, интересный остросовременный спектакль...
До конца ли служат идее, соображениям художественной целесообразности нынешние перипетии служебной карьеры и человеческой судьбы Выборнова? Его, как можно предположить, все-таки повышают в должности. За что, за какие достоинства и заслуги? С сочувствием ли нам к этому относиться? Есть ли уверенность или хотя бы надежда, что он действительно нужен тому переустройству, которое совершается в обществе?
Мало все-таки конкретного знаем мы о Выборнове, особенно о Выборнове сегодняшнем. Приезд его в районный город воистину случаен, не слишком работает на то, чтобы проявить время. По сути, мы и того не знаем, каково душевное самочувствие этого очень важного по замыслу персонажа в пору перемен. Другие персонажи, районные работники, в этом ясны, в поведении их ощущаешь, что все вокруг сдвинулось, что время пришло беспокойное, требовательное. А Выборное тут как-то на особицу, в стороне.
Мне не пришлось видеть Выборнова – О. Борисова. Но когда смотришь в этой роли Е. Евстигнеева, не можешь отделаться от впечатления бесперспективности Выборнова, что, вероятно, все-таки не входило в задачу создателей спектакля. Е. Евстигнеев играет человека, у которого все в прошлом, который устал безумно, из которого, что называется, пар вышел… Какой уж тут «переход на другую работу»!
Можно, пожалуй, упрекнуть прекрасного актера в однолинейной трактовке, но и изначальных недостатков роли нельзя, по-моему, не признать.
Вот еще о чем, о какой зависимости думаешь. Будь фигура Выборнова основательнее, будь глубже прочерчены корни отношений в изображаемой среде, не пришлось бы прибегать к поверхностной, репличной остроте, которая не обошла этот спектакль. Реплики насчет, допустим, того, что нынче «всех» снимают, или другие, похожие на них уровнем, вызывают, конечно, оживление в зрительном зале, но расходятся с серьезными задачами театра.
Впрочем, скажу точнее: и в настоящем своем виде, облике спектакль «Серебряная свадьба», конечно же, не нуждается во внешних эффектах – насущно его содержание, гражданственна художественная мысль.
Юрий Апенченко:
Кто-то произнес слова: разрешенная правда. А разве есть такая? Ведь если мы всерьез относимся к жизни, то должны понимать: разрешенной или неразрешенной правды нет. Есть просто правда. Когда речь заходит о разрешенной правде, то имеется в виду либо неправда, либа та правда, которая запоздало сказана вдогонку событиям. Спектакль «Серебряная свадьба» называли здесь общественным явлением. Общественным – понятно, но почему же – явлением? Не потому ли, кроме всего прочего, что постановки такого звучания редки, что искусство, литература достаточно заметно расходятся с окружающей нас жизнью?
https://voplit.ru/article/kruglyj-stol-serebryanaya-svadba-a-misharina-na-stsene-mhata/
===========
Из Книги воспоминаний Олега Табакова «Моя настоящая жизнь»:
Следующей работой во МХАТе у меня была «Серебряная свадьба» Александра Мишарина. Было время, когда люди, начинавшие ту или иную работу, почти с уверенностью говорили: «Ну все, это на Государственную премию — уже точно». Примерно таким спектаклем в глазах актеров и была пьеса Мишарина «Серебряная свадьба».
Но затем время удивительно спрессовалось, ускорилось и к моменту выдвижения спектакля на Государственную премию оказалось, что он безнадежно отстает от самых современных и радикальных идей советского общества.
Кроме очевидного гражданского пафоса и гражданских барабанов работа над этим спектаклем была интересна прежде всего тем, что там были заняты замечательные актеры — и Олег Борисов, и Женя Евстигнеев, и Петя Щербаков, чье присутствие приносило с собой мгновения подлинного актерского откровения — самого важного, на мой взгляд, в нашем ремесле.
Замечательными были и декорации Давида Боровского, создавшего почти художественный римейк внутреннего убранства белого дерева хором сибирского областного или городского руководителя. Там и происходили все коллизии.
Петя Щербаков был партийным руководителем, я — советским, и был еще залетевший по случаю выходец из тех мест, ставший руководителем союзного масштаба — Олег Борисов.
Но с Государственной премией за «Серебряную свадьбу» мы пролетели.
https://www.litmir.me/br/?b=255782&p=63
===============
Фрагменты спектакля:
https://youtu.be/StVw8Bp5_nA
https://youtu.be/7NyaaHz9KfY
====================
В 1988 году по той же пьесе Александра Мишарина режиссёр Сергей Линков снял двухсерийный фильм "В связи с переходом на другую работу".
Подробности тут:
https://ed-glezin.livejournal.com/935837.html
====================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=====================
«Огонёк» 22 марта 1986 года.
