Страна бурлила. Отказавшись от реформы цен в 1987 году (Горбачев потом признал это стратегической ошибкой), руководство тянуло с этим шагом до момента, когда политическая обстановка вконец накалилась. После выступления премьера Рыжкова в Верховном Совете, где он наконец объявил о предстоящем повышении цен на крупы и макароны (довольно скромном, надо сказать, но объявлять заранее было, конечно, нельзя), из магазинов всё повымели – прежде всего, конечно, гречку, но и остальное тоже. Ельцин назвал это ограблением народа, экономисты-реформаторы – шоком без терапии. Свои терапевтические способности они продемонстрировали через пару лет, но тогда это прозвучало сильно.
Первый салон правительственного самолета Ил-62 особого комфорта не предоставлял. Что-то вроде ухудшенного бизнес-класса. В самом первом ряду – офицеры связи со знаменитым «чемоданчиком», дальше – советники и помощники, которых на этот раз было не очень много. В следующем салоне – Шеварднадзе, Ахромеев, Добрынин, Черняев, в главном – Горбачев и Раиса Максимовна. О предстоящем визите говорили меньше, чем о событиях в стране.
Когда пришло сообщение об избрании Ельцина, неожиданностью это не стало, и обитатели первого салона стали обсуждать, как на это реагировать. В.М. Фалин и председатель комитета по иностранным делам Верховного Совета А. Дзасохов решили набросать проект поздравления. Мне запомнились слова: «Вы показали себя настоящим бойцом». Остального не помню, но в итоге смесь получилась довольно странная: что-то одновременно покровительственное и заискивающее.
Фалин прошел в следующий отсек, чтобы показать поздравление Черняеву, который без большой охоты обещал передать его Горбачеву. Горбачев послание «зарубил».
Но, конечно, одним из первых вопросов, который задали журналисты в аэропорту Оттавы, был вопрос об избрании Ельцина. Горбачев отвечал, что уважает демократический выбор депутатов и надеется на сотрудничество. Добавил, что во время предвыборной кампании и на заседаниях Верховного Совета Ельцин выступал за «суверенитет России в составе Союза». Мне кажется, что уже тогда Ельцин говорил это скорее для отвода глаз. Его вела интуиция – инстинкт власти.
**
Визит в Канаду запомнился прежде всего откровенными беседами между Горбачевым и премьер-министром Малруни. Интересный, кстати, человек – может быт потому, что Канада очень своеобразная страна. Даже правая партия, которую представлял премьер-министр, называется там «прогрессивно-консервативной». Страна полусоциалистическая, с развитой культурой политического компромисса.
Канадская федерация переживала тогда не лучшие свои годы. Время от времени обостряющийся квебекский сепаратизм, которому дал в свое время мощный толчок генерал де Голль с его знаменитым «Vive le Quebec libre», пошел на очередной круг. Cо временем это привело к референдуму, но «квебексита», слава Богу, не произошло. Малруни сказал Горбачеву, что хорошо понимает его проблемы и надеется, что их решение в конце концов будет найдено.
- Это и нам, наверное, помогло бы, - добавил он.
В их разговоре наедине была еще одна реплика, на которую я обратил внимание. Без нажима, тактично, Малруни спросил Горбачева, доверяет ли он своей «экономической команде». Горбачев отвечать не стал. Тогда ему уже советовали, в том числе люди из его окружения, отправить Рыжкова в отставку. Политически это был бы, наверное, выигрышный ход, но Горбачев не очень любил увольнять людей. Может быть, были и другие причины. В последующие годы Рыжков не раз ругал Горбачева, причем довольно зло. Горбачев оставлял его нападки без ответа и вообще редко его упоминал.
**
Как обычно на советско-американских саммитах, повестка дня была большая, но обсуждались ее пункты неравномерно: одни занимали львиную долю времени (Германия, СНВ и стратегическая стабильность, торговое соглашение, Литва), другие лишь упоминались и включались в совместные документы.
В США, как всегда, шла политическая борьба, Буш, по убеждениям и темпераменту умеренный центрист, пытался выстроить «срединную линию», и в общем ему это удавалось. Но в первой же беседе он пожаловался, что по литовской проблеме это делать все труднее. Мы, говорил он, за то, чтобы проблему Прибалтики вы решили «на базе ваших собственных законов». Дальше по записи беседы:
- Но у нас в этой связи огромные трудности. Мне тяжело продолжать проявлять сдержанность в этом вопросе. Я ее проявляю, потому что понимаю, каковы ваши трудности с Литвой. Меня ругают за это и справа, и слева.
Я понимаю, что Ландсбергис бросает вам вызов, провоцирует вас. Меня он сравнил с Чемберленом. Мне это не нравится. Это неправда. Он критикует меня за то, что я поддерживаю вас, а не великие американские принципы демократии и свободы.
В литовскую проблему упиралось подписание торгового соглашения между СССР и США. Само по себе оно значило не очень много. У нас с американцами и сейчас, тридцать лет спустя, смешной торговый оборот. Так что соглашение было бы прежде всего символическим шагом. Но и срыв его подписания был бы «символическим». Нужен какой-то шаг с вашей стороны, сказал Буш.
- Надо делать выбор, - ответил Горбачев. - Если сегодня поддержка Прибалтики более важна для Президента США, я принимаю это к сведению.
Буш был несколько смущен:
- Может быть, завтра мы сможем поговорить об этом в более расслабленной обстановке. Мы хотим торгового соглашения и никогда еще не были так близки к нему. Не знаю, что здесь можно было бы предложить. Но не хочу вступать в публичные дебаты по этому вопросу, так как может сложиться впечатление, что я диктую Советскому Союзу в вопросе, являющемся его внутренним делом.
На другой день в Кемп-Дэвиде Буш сообщил о своем решении: в итоге соглашение все-таки подписали, за что он получил по шапке от многих американских комментаторов. Не в первый – и не в последний раз.
**
Кемп-Дэвид даже в то время удивлял скромностью. Уж очень непритязательно для летней резиденции президента США. А сейчас, два-три раза побывав в поместьях наших «олигархов» (конечно, никакие они не олигархи… скорее «богатенькие Буратино»), я считаю то первое впечатление тем более верным.
На территории резиденции есть несколько гостевых домов, в которых нас разместили. Потом начались переговоры, действительно прошедшие «в более расслабленной обстановке». Когда обсуждали региональные проблемы, Горбачев даже сказал Шеварднадзе:
- Такое впечатление, что сидим в Москве на семинаре с академиками.
Буш показал Горбачеву парк, поляны для гольфа и место для своеобразной американской забавы – игры в «подковки». На небольшой площадке установлены невысокие штыри, на которые надо набросить подкову – так чтобы не было ни недолета, ни перелета. Горбачев попал с первого раза (ссылка в первом комменте). У Буша не сразу получилось, и когда он отвернулся, чтобы поговорить со своим советником Скоукрофтом, я взял свободную подкову и положил ее точно на мишень.
Когда он обернулся, я показал на подкову и сказал:
- Это ваша, господин президент.
Бушу шутка понравилась.
**
На переговорах был устроен синхронный перевод, и запись одной из бесед Горбачев попросил сделать маршала Ахромеева. Я сразу удивился и решил на всякий случай тоже записывать, во всяком случае то, что говорили американцы.
После беседы Сергей Федорович протянул мне исписанные листки:
- Вот, расшифруйте.
Понять что-то в его почерке было очень трудно, да и неполнота записи бросалась в глаза. Хорошо, что большую часть я все-таки успел записать или запомнить и потом надиктовал. Во время перерыва на ланч я поговорил с Горбачевым и он согласился, что надо поручить запись следующей беседы моему коллеге Игорю Корчилову.
Конечно, маршал был в Кемп-Дэвиде не для того, чтобы вести запись. Думаю, Горбачев хотел, чтобы человек, которому полностью доверяют военные, присутствовал на всех беседах, в том числе и самых «приватных».
(Продолжение следует)
