Решающее воздействие призван был оказать блок законов, устанавливавших новые отношения между гражданином и государством, реально обеспечивающих политические свободы и гражданские права, идейный и политический плюрализм. <…> 14 июля этот перечень актов был пополнен еще одним проектом, внесенным правительством и ВЦСПС, — о порядке разрешения коллективных трудовых споров. В последний момент жизнь внесла поправку. По-существу, потребовалось отложить на время иные заботы и безотлагательно, в форсированном порядке готовить закон, регулирующий забастовки.
<…> Быстрое разрушение просуществовавшего 70 лет общественного устройства началось с волнений шахтеров — одного из самых крупных и боевых отрядов рабочего класса, на который, по идее, опиралась Советская власть. <…> Их протест стал возможен в результате начатых сверху перемен, а удар огромной силы пришелся рикошетом по самим реформаторам.
<…> Я сказал тогда, что поддерживаю эту идею. «Мы должны опираться во всей работе на ведущую, решающую силу нашего общества — рабочий класс, на его организованность, ответственность, приверженность социализму и политике, которую мы сейчас осуществляем в рамках перестройки. Но мы не можем игнорировать то, что рабочие в последнее время остро ставят перед нами вопросы... Может быть, настало время создавать какие-то комитеты в помощь перестройке, против саботажников перестройки?»
В Кемерово, где был в тот момент основной очаг забастовочного движения, рабочие вели себя ответственно, по распоряжению забастовочных комитетов были закрыты магазины, продающие спиртное. Рабочий класс демонстрировал высокую организованность и вместе с тем высокую требовательность. У него были на то все основания. Комиссии, направленные по линии ЦК и правительства в районы угледобычи, докладывали, что из года в год, из десятилетия в десятилетие не выполнялись решения, касавшиеся строительства жилья, благоустройства городов и поселков, снабжения населения.
Устарела, далеко отстала от мирового уровня техника добычи угля, особенно шахтным способом. Крайне тяжелый труд в условиях перманентного риска не получал достойного вознаграждения. Нужно было принимать безотлагательные меры. <…>
….Я хорошо понимал причины, вынуждавшие шахтеров на крайнюю форму зашиты своих интересов, и никогда не позволял себе упрекнуть их за это. Но факт состоит в том, что недовольство рабочих умело использовалось радикалами в борьбе за власть. Их никоим образом не смущало, что остановки на многие месяцы огромных районов угледобычи лишали страну миллионов тонн ценного энергетического сырья, ставили под угрозу работу смежных отраслей, в первую очередь металлургии. Все это пагубно отражалось на быте людей. Эмиссары Межрегиональной группы, фактически сложившейся уже в партию, начали сновать по всей стране, подстрекать к забастовкам железнодорожников и рабочих других отраслей. Это был в полном смысле слова удар в спину, сыгравший роковую роль в судьбе перестройки.
<…> 24 июля я имел возможность проинформировать Верховный Совет о протоколе, который был подписан Слюньковым, первым зампредом Совета Министров Ворониным и председателем ВЦСПС Шалаевым с председателем забастовочного комитета Кузбасса Авалиани и его заместителями. Достигнутые соглашения правительство готово было распространить на другие угледобывающие районы. Прежде всего, конечно, на Донбасс, Воркуту.
Очень трудно мы выходили из тяжелого кризиса, который стал, может быть, самым серьезным испытанием за все четыре года перестройки.
Забастовки шахтеров были в центре внимания Верховного Совета, идущих на нем дискуссий. Выступая на сессии Верховного Совета, В.И. Колесников, заведующий кафедрой Ростовского института инженеров железнодорожного транспорта, сказал: «Вот мы говорим, что у нас рабочий человек хозяин, но вы мне скажите, есть ли в истории случай, когда бы хозяин бастовал? Нет. Значит, здесь что-то не так». Бригадир слесарей Новокуйбышевского нефтехимического комбината В.А.Леончев так определил суть проблемы: «Рабочий человек больше не может и не хочет мириться с кабальной системой управления наших производств, системой труда. Мы долго молчали, терпели, подмятые командно-бюрократической системой. Но этому пришел конец. И забастовочное движение шахтеров — это предвестник краха системы».
…Отрывок из обращения забастовочных комитетов городов Инты и Воркуты. «Забастовки шахтеров носят объективный, перестроечный характер, являются признаком наступающего кризиса административно-командной системы, не способной удовлетворить интересы трудящихся. Выступление шахтеров мы расцениваем как поддержку перестройки и предостережение тем, кто хочет, чтобы все оставалось по-старому». <…> «Мы понимаем, что, выставляя экономические требования, должны помнить: экономика страны находится в глубоком кризисе. Сегодня государству трудно будет найти средства для того, чтобы удовлетворить все наши требования. Но экономическая самостоятельность нам должна быть предоставлена... Мы устали ждать решение наболевших проблем от пятилетки к пятилетке. Именно этим вызвано то, что вынуждены пойти на крайнюю меру — забастовку. Настал момент, когда решения всех предъявленных требований нельзя откладывать ни на секунду».
Процитирую и требования шахтеров Печорского бассейна, изложенные тем же Лушниковым: «1) Действительно передать власть Советам, землю крестьянам, фабрики рабочим. 2) Отменить выборы в Верховный Совет СССР от общественных организаций. 3) Отменить статью в Конституции СССР о руководящей и направляющей роли партии. 4) Проводить прямые и тайные выборы Председателя Верховного Совета СССР, председателей местных Советов, начальников городских, районных отделов Министерства внутренних дел на альтернативной основе. 5) Отменить практику лишения слова депутатов на сессиях, съездах народных депутатов СССР путем голосования. Каждый депутат имеет право голоса, независимо от мнения большинства». Требования один к одному повторяли программу радикалов, и писались они под их диктовку в Москве.
М.С. Горбачев «Жизнь и реформы». М., 1995. Т. 1. С. 460-461
Торможение перестройки, сопротивление ей на местах не были самопроизвольными. Они активно подпитывались и поддерживались значительной частью партийной номенклатуры, радикально-демократической МДГ, «Демократической Россией». Эмиссары Ельцина цинично использовали в своих политических целях справедливые требования шахтеров об улучшении условий труда. Под политическими лозунгами отставки правительства Союза и Президента СССР разжигались забастовки по всей стране. (Цинизм ельцинистов-«демороссов» в их игре с шахтерами в полной мере был оценен делегацией Независимого профсоюза горняков, посетившей в 1998 году Горбачев-Фонд и откровенно, с большой горечью рассказывавшей о том, как лицемерно и коварно они были использованы в конце 80-х и начале 90-х годов в борьбе против Горбачева и союзной государственности). В них вовлекались также металлурги, транспортники. Перекрывались железные дороги, другие транспортные магистрали, блокировались морские порты, простаивали эшелоны и суда с продовольствием, товарами народного потребления, другой крайне необходимой населению и народному хозяйству продукцией.
В собственных политических целях радикалами наносился невосполнимый ущерб экономике, и без того переживавшей кризис. Характерно, что решение правительства Н.Рыжкова, которому удалось достичь компромиссного соглашения с шахтерами, подверглось злобной критике Б.Ельцина за то, что Рыжков, мол, отделался полумерами вместо того, чтобы решительно и разом «сломать хребет административно-командной системе».
М.С. Горбачев «Наедине с собой». М., 2012. С. 541
<…> На второй сессии Верховного Совета, состоявшейся с 25 сентября по 28 ноября 1989 года, основное место было отведено законодательной работе. <…> Она затронула все ключевые сферы общественного и государственного устройства. Было положено начало коренной реформе нашего права, а через него — всей системы общественных отношений в стране.
<…> За два месяца Верховный Совет принял закон об аренде и арендных отношениях в СССР, закон о порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов). Одобрил в первом чтении или передал для всенародного обсуждения законопроекты о собственности, о земле и земельных отношениях, о пенсиях, об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства, о печати и других средствах массовой информации, об основах законодательства, о судоустройстве, о языках и гражданстве и многие другие.
М.С. Горбачев «Жизнь и реформы». М., 1995. Т. 1. С. 468
Источник: http://www.gorby.ru/presscenter/news/show_30035/
===========
Из хроники шахтерского забастовочного движения в СССР. 1989 год
10-22 июля - Забастовка шахтеров Кузбасса.
15 июля - На шахте «Ясиноватая-Глубокая» в Макеевке началась стачка горняков, распространившаяся с 18 июля почти на все основные угледобывающие районы Донбасса. После получения гарантий исполнения требований шахтеров (носивших экономический характер) за подписями М.С.Горбачева и Н.И.Рыжкова стачка была прекращена (с 26 июля).
20-23 июля - Забастовка шахтеров Карагандинского угольного бассейна (Казахстан).
20-26 июля - Забастовка шахтеров Печорского угольного бассейна.
24 июля - В Кремле состоялась встреча Н.И.Рыжкова с представителями забастовочных комитетов шахтеров Донбасса.
25 июля - В Кремле состоялась встреча Н.И.Рыжкова с представителями забастовочных комитетов Печорского угольного бассейна, а также шахт объединения «Павлоградуголь».
1 августа - В Кремле состоялась встреча Н.И.Рыжкова с представителями забастовочных комитетов шахтеров ряда угольных бассейнов страны.
5-6 августа - Забастовка на шахтах объединения «Воркутауголь».
18-28 августа - Забастовка шахтеров Ворошиловградской области (Украина).
===========
Михаил Кислюк, заместитель председателя областного стачечного комитета Кузбасса в 1989-1991 годах и губернатор Кемеровской области в 1991-1997 годах о о событиях 1989 года. Интервью «Ленте.ру»,
28 июля 2015 г.
В 1989 году вы были заместителем директора угольного разреза. Каким образом вы тогда попали в забастовочное движение?
А я сам не понимаю, как так получилось. Это вышло случайно. Когда у нас на разрезе тоже началась забастовка, весь трудовой коллектив собрался в актовом зале. Мне вместе со всей дирекцией тоже пришлось туда идти. Мы тихо сели в углу и стали наблюдать за происходящим. Обстановка мне напомнила заседание Съезда Советов в фильме «Ленин в Октябре»: пламенные речи, бурное обсуждение, выкрики с мест.
Для меня все это было неожиданно. Я полагал, что у нас-то забастовки точно не будет. Ведь наше предприятие было одним из самых передовых в Кузбассе, да и отношения горняков с руководством были нормальными. Но коллектив решил проявить солидарность с бастующими других шахт и поддержать их.
Стали выбирать стачком. Из зала выкрикивали разные фамилии и тут же голосовали. Вдруг среди других кандидатов я слышу свою фамилию. Подавляющим большинством голосов меня утверждают. Я на это смотрю, ничего не понимая, и сидящий рядом директор тоже недоуменно на меня глядит. А когда чуть позже создавали городской стачком, меня опять выдвинули.
Я не знаю, как так вышло. Сейчас я могу об этом только догадываться. Наверное, шахтеры понимали, что для успеха забастовочного движения необходимо было иметь в своих рядах грамотного и понимающего в экономике человека, который смог бы и требования правильно сформулировать, и диалог с властями вести на понятном им языке.
Шахтеры не боялись, что по ним станут стрелять, как в 1962 году в Новочеркасске?
Конечно, боялись, особенно в первые дни забастовки, когда еще не была понятна реакция власти. Особенно нас напрягало, что официальные профсоюзы нас не поддержали. Мы опасались разного рода провокаций. Меня, например, вызывали в КГБ и пытались отговорить от участия в забастовочном движении, даже угрожали.
Но потом, когда Горбачев заявил, что наши требования справедливы, мы немного успокоились. Но все равно во всех шахтерских городах и поселках стачкомы следили за соблюдением общественного порядка, даже сухой закон установили.
То есть в те дни бастующие фактически подмяли под себя местную власть?
Так оно и было. Исполкомы и партийные органы на местах растерялись и не знали, что делать и как себя вести. Они просто самоустранились. Все важнейшие вопросы обеспечения жизнедеятельности Кузбасса — снабжение продовольствием, жилищно-коммунальное хозяйство, правопорядок — решали стачкомы. Нам даже милиция подчинялась. Да она и не особо нужна была тогда. Преступности в области в период забастовки практически не было.
Когда вы установили контакты с Ельциным и другими видными демократами того времени?
Еще в конце 1989 года, когда мы приезжали в Москву, с нами встречались лидеры Межрегиональной депутатской группы. Инициатива исходила от них. Они нас ни за что не агитировали, а только постоянно расспрашивали о наших требованиях. Видимо, пытались понять, можно ли с нами сотрудничать. Я разговаривал с Афанасьевым, Травкиным, Бурбулисом и Поповым. Они нас периодически приглашали на свои тусовки, но там нам не понравилось. Шахтеры — народ немногословный, они не привыкли много разговаривать. А представители московской интеллигенции, наоборот, очень это любят. Нам было трудно понять их, ведь мы тогда жили в разных мирах. Поэтому никакого серьезного взаимодействия с демократами мы тогда не установили.
Ситуация изменилась, когда нас в марте 1990 года выбрали делегатами на Съезд народных депутатов РСФСР. Там я и познакомился с Ельциным. Это, кстати, случилось при забавных обстоятельствах. В перерыве между заседаниями я зашел в туалет и увидел там его. Он посмотрел на меня, протянул мне руку и поздоровался. Я ему говорю: «Вы, наверное, меня не знаете». Ельцин молчит. Я представился, а он опять молчит. Тогда я сказал ему, что шахтеры Кузбасса будут его поддерживать. Борис Николаевич сразу оживился и ответил: «Очень хорошо». После этого я и стал с ним плотно общаться.
В этом разговоре с Ельциным вы выразили свое личное мнение или это была согласованная позиция шахтерского движения?
Конечно, я же знал настроения рабочих. Тогда Ельцин был очень популярен. Мы почти каждый час созванивались с областным стачкомом и обсуждали все вопросы. Поэтому после этой неожиданной встречи с Ельциным я тут же позвонил в Кемерово и рассказал о своем с ним разговоре. Мне сказали, что я все сделал правильно. В Москве я потом встречался с другими лидерами рабочего движения, и они тоже со мной согласились. Мы решили сообща поддерживать Ельцина, хотя еще не было понятно, в какой форме это будет.
Чем он привлекал шахтеров?
Ельцин тогда был популистом в хорошем смысле этого слова. Нам нравилось, что он выступал против бюрократии и коррупции. Нас впечатляла его простая манера общения, мы знали, что он ездит на общественном транспорте. Но главное было даже не это. Ельцин начал бороться с Горбачевым, в котором мы разочаровались. Мы тогда решили, что Ельцин и есть тот самый лидер, который искренне борется за перемены, рыночную экономику и всеобщую справедливость.
Мы, конечно, были очень наивными. Кто тогда мог подумать, что много лет спустя Ельцин умрет миллиардером. Да если бы не наша поддержка, его вряд ли избрали бы председателем Верховного Совета России.
Вы жалеете сейчас, что тогда его поддержали?
Я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос. Скажу только, что однозначной уверенности в правильности такого выбора у меня в данный момент нет.
Читать полностью https://lenta.ru/articles/2015/07/28/kislyuk/
Член Политбюро ЦК КПСС Н.Н. Слюньков (2-й справа) на встрече с членами стачечного комитета. Кемерово. 1989 Фото Э. Эттингера
