В соответствии с принятым ВЦИК и СНК РСФСР еще в 1932 году «Положением о добровольных обществах и их союзах» существовал жесткий разрешительный порядок создания обществ и союзов. Исполнительные комитеты должны были учитывать целесообразность создания той или иной общественной организации, консультируясь с соответствующими наркоматами (министерствами) и ведомствами.
На эти же ведомства возлагалось и общее руководство данными общественными организациями. Иными словами, каждая общественная организация была по существу приписана к тому или иному ведомству. Всякая самодеятельность, политическая активность, попытки создания неподконтрольных общественных структур подавлялась репрессиями властей. Ситуация на правовом уровне стала меняться лишь со второй половины 1986 года. На фоне призывов реформаторов к раскрепощению творческой энергии людей, к активизации жизненной позиции «Положение» 1932 года выглядело явным анахронизмом и даже стало подвергаться робкой критике в печати.
Учитывая это, Президиум Верховного Совета СССР в мае 1986г. принял «Положение о любительском объединении, клубе по интересам».
По сравнению с Положением 1932 года, новый документ предусматривал значительно более облегченный процесс образования самодеятельных объединений. Контроль и общее руководство за деятельностью объединения возлагался на организацию-учредителя, в качестве которой могли выступать учреждения культуры и спорта, Дома и Дворцы молодежи, учебные заведения и жилищно-эксплуатационные организации, но не министерства и ведомства, что значительно суживало вмешательство властных структур в деятельность любительских объединений. Именно с этого времени (вторая половина 1986 г.), на базе объединения легализирующихся кружков возникают первые общественно-политические клубы.
Согласно данному документу любительские объединения признавались организационной формой общественной самодеятельности населения, создаваемой на основе добровольности, общих творческих интересов и индивидуального членства участников с целью удовлетворения многообразных духовных запросов и интересов людей. (Положение о любительском объединении, клубе по интересам: Утв. 13.05.1986 г.; № 05/15-38 // Культурно-просветительная работа. – 1986. – № 8. – С. 26-28.) Создавались общественно-политические, производственно-технические, естественнонаучные, физкультурно-оздоровительные, художественные объединения. Кроме того, могли создаваться клубы ветеранов, молодежи, творческой интеллигенции, а также клубы трезвости, семейного отдыха, знакомств и т.д.
=====================
Фрагмент моей диссертации по теме:
"Общественно-политические неформальные организации в РСФСР в 1987-1990 гг.: становление и развитие."
Для понимания специфики условий и предпосылок формирования самодеятельных движений во второй половине 80-х годов необходимо кратко ознакомиться с историей явления.
Различные объединения людей с общими взглядами, типами поведения известны с глубокой древности. Достаточно вспомнить многочисленные философские школы античности, рыцарские ордена, литературные и художественные школы средневековья, масонские ложи, клубы Нового времени. Единомышленникам, всегда было свойственно стремление к объединению.
Усилиями просвещенной интеллигенции в дореволюционной России было создано довольно много общественных организаций. Самым старшим из них можно считать «Вольное экономическое общество», основанное в 1765 году. К концу XIX века было 1690 чисто благотворительных обществ, в том числе 700 благотворительных общественных заведений. Менее чем за 10 лет, к 1905 году число первых возросло до 45 тысяч, а вторых - до 6,5 тысячи. Существовало около 200 обществ по распространению грамотности, 130 медицинских и здравоохранительных обществ, 180 научных, краеведческих, природоохранительных и т.д.15
Десятилетие со дня обнародования (4 марта 1906 года) «Высочайше утвержденных временных правил об обществах и союзах» стало поистине «золотым веком» самодеятельных обществ в России.
Деятельность этих организаций стала быстро выходить за профессиональные рамки, происходило их соединение с «публикой», чего правительство не одобряло. Многие из названных организаций стали выдвигать экономические и политические требования, стали вливаться в общедемократическое движение. Общественные организации были опорой и источником ресурсов для массовых движений.
Период революционных перемен 1917 г. был отмечен усилением самодеятельной активности, В Петрограде и других городах стали создаваться «самочинные» демократические организации, следившие за общественным порядком, распределением жилищ, снабжением населения продуктами питания, топливом, одеждой.
Самодеятельные инициативы развивались по двум направлениям. Одно - различные формы местного самоуправления и взаимопомощи, способствовавшие удовлетворению насущных потребностей городского населения. Другое - социальная и культурная активность как «первая ступень» приобщения к ценностям культуры и творческой деятельности.
Советская власть не сразу запретила деятельность большинства дореволюционных общественных организаций. Определенное время продолжали работать «Общество любителей российской словесности», «Всероссийское общество крестьянских писателей» и др. Кроме того, возникла масса литературно-критических объединений, группировавшихся вокруг молодых печатных изданий («Огонек», «Город», «На посту»).16 Создавались также коммуны - производственные, потребительские, бытовые, члены которых пытались реализовать непосредственно идеи коммунистической организации общества. Началось широкое изобретательское движение.
Однако политическая обстановка уже необратимо менялась, а централизация во всех сферах жизни резко усиливалась. Инициатива, самодеятельность блокировались всеми способами. Изменилось и законодательство, регулировавшее деятельность добровольных объединений. Если в 1920-х гг. для их регистрации требовалось лишь, чтобы их цели не противоречили Конституции СССР и другим законам, то в 1930-е в качестве главного требования выдвигается соответствие этой деятельности задачам и планам государственных организаций17. Фактически это было полное огосударствление недавно начавшейся гражданской жизни.
Продолжавшиеся почти три десятилетия репрессии против значительной части наиболее активного населения советского общества привели к затуханию социально-политической активности народа. Кроме того, именно в эти годы осуществлялись попытки внедрить в общество (можно сказать, на генетическом уровне), страх и слепое повиновение. И именно в этот период российской истории развились и конституировались бюрократические методы управления, назначение которых - направить активность основной части населения преимущественно в русло трудовой активности, а социально-политическую активность — свести лишь к исполнению воли директивных органов.
Человек перестал быть целью общественного прогресса и рассматривался лишь как средство достижения неких абстрактных целей. Был взят курс на подавление индивидуальности, на создание общества усредненных людей, «винтиков» в механизме государственной машины.
В результате в обществе широкое распространение получили конформизм и атмосфера взаимной подозрительности. В сознании людей в значительной мере укоренилось отношение к общественно-политической деятельности как к делу, не только не способствующему реализации активного начала индивидуума, но и просто опасному. С благословения власть имущих и под их покровительством культивировались аморальные и безнравственные формы активности: доносы, многотысячные бутафорские митинги, на которых фанатичные толпы требовали смертной казни очередному «врагу народа», бесконечные собрания, участники которых с инквизиторской настойчивостью требовали отречения от взглядов и униженного покаяния от «еретиков» и т. д.
XX съезд КПСС (1956 г.) открыл новую страницу в развитии социально-политической активности граждан нашей страны. Публично осудив культ личности Сталина и уничтожив наиболее одиозные его атрибуты, он взял курс на активное привлечение широких социальных слоев к деятельности партийных, государственных и профсоюзных органов.
Однако этот позитивный процесс общественного обновления не нашел своего продолжения. Не были вырваны до конца и корни культа личности: реабилитация жертв сталинизма была неполной, виновники не понесли должного наказания, процесс демократизации проходил непоследовательно, значительная часть бюрократии оставалась на своих местах, а гласность носила строго ограниченный характер. Кроме того, не было принято ни правовых, ни уставных решений, которые бы гарантировали общество от возрождения страшного феномена культа личности18. По этим и по ряду других причин с начала 1970-х годов в нашем обществе стали накапливаться застойные явления, оказавшие непосредственное негативное воздействие на масштабы и качество социально-политической активности народа.
Руководство страны взяло курс на экстенсивное развитие активности, на привлечение все большего числа граждан к формальному участию в управлении делами государства и общества, что привело к подмене качественных показателей активности количественными. В результате на выборах в Советы миллионы избирателей голосовали за депутатов, которых они, зачастую, не знали даже как зовут; «участвовали» в работе многочисленных общественных организаций, будучи часто не в состоянии ответить на вопрос, чем эти организации занимаются, и т.д. Цифровые данные о десятках миллионов участников тех или иных мероприятий служили ширмой для прикрытия массовой пассивности, аполитичности, формальной активности и т.д.
Стремление к унификации и псевдоединству привело к тому, что плюрализм групповых и личностных интересов далеко не всегда реализовывался в деятельности гражданских институтов, находившихся под влиянием идей бюрократического монизма. В результате административного давления на институты демократии возникло определенное несоответствие между широкими формальными правами, предоставленными тем или иным государственным или общественным организациям, и степенью использования ими этих прав. Получившая распространение еще во времена сталинизма оценка любого инакомыслия как уголовно наказуемого явления, враждебного делу социализма, по сути дела, сохранилась и в годы застоя. В Верховном Совете СССР все вопросы решались на протяжении десятилетий единогласно, даже если принимались взаимно исключающие друг друга решения: сначала все «за» совнархозы, чуть позже - все «против» совнархозов. Подобного рода ситуация привела к тому, что тысячи талантливых, активных людей не могли найти своего места в обществе. Они буквально задыхались от пресса серости, посредственности, подвергались остракизму и влачили жалкое существование. Некоторые были вынуждены покинуть родину. Строгая общественная и особенно политическая унификация, усреднение всего и всех в очередной раз привели к обеднению социально-политической и духовной жизни общества.
Другим результатом установления в стране диктатуры стало создание практически новой социально-классовой структуры, в которой непомерно большую роль играла управленческая элита. Сформировавшаяся уже в первые годы советской власти партийно-государственная номенклатура господствовала во всех сферах жизнедеятельности общества. Выражением главенства номенклатурного слоя в политике явилось утверждение однопартийной системы, а статус Коммунистической партии как «основной и направляющей силы советского общества, ядра его политической системы»19 был законодательно закреплен в Конституции СССР 1977 года. Такое исключительное положение КПСС привело к тому, что партия из политической организации, объединяющей своих членов на основе приверженности коммунистическим идеалам и ценностям, превратилась в монопольную «партию власти», надгосударственную структуру с многоступенчатой внутренней иерархией. Она была разделана на «внешнюю партию», объединяющую огромную массу рядовых коммунистов, и «внутреннюю партию», фактически определяющую стратегию развития КПСС и страны в целом. Последняя также была эшелонирована по степени причастности к власти. В нее входило руководство страны, партаппарат, а также хозяйственная и управленческая верхушка государственных и общественных организаций.
Вместе с тем, несмотря на внешнюю статичность, сложившаяся в стране система управления за годы своего существования пережила глубокую внутреннюю эволюцию. Если период 1917 - конца 1920-х гг. явился временем ее становления, 1930-е - первая половина 1950-х гг. - временем расцвета, то в 1960-80-е гг. система вступила в стадию старения, сопровождающуюся девальвацией идеологических ценностей и размыванием социальной базы. Советское общество постепенно утрачивало интегративный бесклассовый характер, усложняясь как по количеству социальных страт, так и по системе отношений между ними. Вмешательство государства в жизнь общества, прежде всего в духовно-культурную, заметно уменьшалось (хотя под таким же жестким контролем оставалась экономическая, общественная и, прежде всего, политическая сфера). Одновременно сам класс правящей бюрократии становился все менее монолитным, на первый план все больше выходили интересы отдельных его групп и представителей.
Наконец, за годы советской власти значительно увеличился слой интеллигенции — своеобразного «двойника» советской бюрократии. К 1960-70-м гг. по своему образовательному уровню бюрократия приблизилась к интеллигенции. Между той и другой социальными группами проходил активный взаимообмен. В условиях, когда любой трудоспособный гражданин находился на государственной службе, и бюрократия, и интеллигенция формально относились к одной социальной категории — «служащий». Можно даже сказать, что к интеллигенции относился любой служащий с достаточно высоким уровнем образования, не принадлежавший к т.н. «номенклатуре». Роднило советскую интеллигенцию и советскую бюрократию еще одно свойство — подавляющее большинство и той и другой составляли выходцы из других, «низших», общественных классов, т. е. рабочих и крестьян (колхозников). И если, становясь чиновником, человек автоматически переходил из класса управляемых в класс управляющих, теряя при этом большую часть связей со своей прежней социальной средой, то вливание в ряды интеллигенции не означало такого резкого разрыва, поскольку человек по-прежнему оставался в «классе управляемых».
В условиях ослабления репрессий усиление диверсификации общества и более четкое разграничение различных социальных групп приводило к тому, что общество все более отчетливо осознавало факт разрыва между управляющими и управляемыми. Разумеется, что первой это почувствовала именно интеллигенция. Если принять во внимание естественную для нее как для социальной группы потребность в самовыражении, до известного времени насильно подавлявшуюся, то не удивительно, что именно представители интеллигенции первыми обратились к политической деятельности как к средству отстаивания своих социальных интересов.
Первые политические группы, открыто выражавшие несогласие с монополией высшего слоя бюрократии (в лице верхушки КПСС) на политическую деятельность, в среде интеллигенции появились уже в начале 1960-х гг. Стали возникать малые группы в науке, культуре, сфере воспитания и т.д. Наряду с этими традиционными сферами неформальной общественной активности появляются группы городских интеллигентов, называвших себя по-разному: движения за «демократическое», «либеральное», «гражданское» сопротивление, движение за права человека. В обиходе их называли «диссидентами», и, собственно, с ними советский человек олицетворял неформалов - «шестидесятников». Основной отличительный признак правозащитных групп - защита прав личности и требование соблюдения законов по отношению к правам человека, декларированным Конституцией. Верховенство закона и демократических процедур - политико-правовая сторона идеологии этих групп. Возникли также группы, ориентирующиеся на «традиционно-русскую», «патриотическую» идеологию, и группы, стремящиеся к обновлению официальных марксистско-ленинских взглядов. Это был новый, впервые с начала 1920-х годов проявившийся феномен - неформальное общественное движение политической направленности. Думается, что гипотеза о существовании в 1950-60-х годах предпосылок для возникновения многопартийной системы в стране заслуживает отдельного внимания исследователей.
Несмотря на преследования со стороны властей (несопоставимые, правда, с репрессиями 1920-50-х гг.), такие группы во все более возрастающем множестве появлялись на протяжении 1960-х - начала 1980-х гг. В условиях, когда все более очевидной становилась неэффективность существовавшей в СССР системы управления и углублялся кризис официальной идеологии, наличие тесных генетических связей со всеми слоями советского общества позволяло интеллигенции, с одной стороны, выражать интересы всего «класса управляемых», все сильнее осознающего свою противопоставленность «классу управляющих», а с другой - «разлагать» и без того неоднородную бюрократию, различные группы и отдельные представители которой, во многом обладающие едиными с интеллигенцией социальными и культурными интересами, все более тяготились мелочной опекой со стороны верхушки партийно-государственного руководства.
После того, как во второй половине 1980-х гг. руководство КПСС признало необходимость перестройки системы управления страной и допустило общественную и экономическую самодеятельность населения, инициатива из рук бюрократии перешла к интеллигенции, быстро ставшей гегемоном общественной жизни. Противостояние управляющих и управляемых при этом не только не уменьшилось, но обострилось до крайности, поскольку интеллигенции, как передовому отряду «управляемых», удалось, наконец, выйти за свои групповые рамки и мобилизовать активных представителей других социальных слоев, ранее лишенных возможности непосредственно участия в политической жизни общества. Именно интеллигенция в период начала и углубления перестройки стала социальной основой для политической контр-элиты, оппозиционной административно-командной системе и ее правящему слою - номенклатуре. Одной из внешних форм политической активности интеллигенции явилось создание неформальных движений, а впоследствии - некоммунистических оппозиционных партий.
==============================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
===========================
