Из книги Михаила Горбачева "Жизнь и реформы":
Официальный визит в ФРГ.
Мой ответный визит в ФРГ начался 12 июня 1989 года. Незадолго до того меня избрали Председателем Верховного Совета СССР. Федеративная Республика Германии — адрес первой зарубежной поездки в новом качестве выглядел в этом контексте символически. Этим шагом мы как бы еще раз подтверждали значение, которое придаем сотрудничеству с ФРГ.
Программа была исключительно разнообразной и насыщенной, дала возможность побывать в нескольких землях ФРГ, во многих городах и поселках, встретиться с политиками, предпринимателями, деятелями культуры, рабочими, представителями партий и общественных движений.
Визит начался церемонией у резиденции Президента ФРГ Рихарда фон Вайцзеккера. Уже здесь мы вступили в контакт с жителями Бонна. Особенно трогательной была встреча с группой учащейся молодежи. В присутствии президента состоялась живая беседа. Молодые люди хотели донести до меня свои чувства солидарности с реформами в Советском Союзе.
Потом — завтрак у президента в резиденции на берегу Рейна. Уже в первой беседе за столом я понял, почему таким высоким авторитетом среди граждан ФРГ пользуется президент Вайцзеккер: обширные знания, интеллигентность, естественность, доброжелательность. С тех пор мы поддерживаем контакты. Наши беседы с каждым разом становились более откровенными и доверительными.
Незабываемая встреча произошла в Бонне на площади Ратуши. Уже на прилегающих улицах мы попали в настоящее половодье человеческих чувств, дружбы и симпатий. Возгласы, пожелания... Всех не запомнишь. Но вот некоторые: «Горби! Творите любовь, но не стены», «Пожалуйста, так держать, Горбачев!».
Когда мы поднялись на площадку, или, точнее, балкон ратуши, по площади прокатился шквал аплодисментов и приветствий. А потом четырех- или пятилетний мальчик Г.Себастиан Шиллинг поднялся к нам с букетом цветов. Мы с Раисой Максимовной подняли его на парапет. Площадь ликовала. Этот момент обошел многие телеэкраны и страницы бесчисленных газет.
В программе Раисы Максимовны была поездка в поселок Штуккен-брок на мемориальное кладбище советских военнопленных. В начале войны здесь был создан лагерь для военнопленных и насильственно угнанных из разных стран, которых использовали на работах в шахтах, на военных предприятиях, в сельском хозяйстве. Их держали на скудном пайке: на день выдавали 200 граммов собственно не хлеба, а какого-то суррогата. И изнурительная работа. Через этот лагерь прошли сотни тысяч советских людей, а также граждан Польши, Англии, Франции. Около 65 тысяч наших соотечественников погибли (расстреляны, умерли от голода, болезней) и похоронены рядом с лагерем.
Освободили узников этого лагеря 2 апреля 1945 года американцы. Инициативная группа представителей советских военнопленных настояла на благоустройстве могил своих погибших товарищей. В мае 1945 года по проекту бывшего узника лагеря, художника-архитектора Александра Антоновича Мордана (умер в 1984 году) на кладбище был сооружен обелиск в память о замученных в Штуккенброке пленных.
В разгар «холодной войны» кладбище стало приходить в запустение. Но все же небольшая группа людей во главе с пастором Дистель Майором по собственной инициативе стала следить за состоянием могил и памятника. А в 1963 году эта группа преобразовалась в рабочий кружок «Цветы для Штуккенброка», который стал выступать с лозунгом: «На могилах павших протянем руку русским».
Местные власти вначале относились подозрительно к деятельности кружка. При их попустительстве неофашистские молодчики оскверняли могилы, пытались разрушить памятник. Тогда появились молодежные отряды охраны. А в 70-х годах «Цветы для Штуккенброка» — уже не просто кружок, а активная общественная антивоенная организация, объединяющая многие тысячи людей из всех уголков Западной Германии.
Каждый год в конце августа — начале сентября на территории кладбища проводится массовая манифестация, на которую со всех концов страны собираются тысячи людей, приезжают делегации из европейских стран. Но, как сказал организатор этого движения, ни одной официальной делегации — ни западногерманской, ни советской — на кладбище не было.
На этот раз с Раисой Максимовной отправились не только члены делегации, но и деятели культуры, сопровождавшие меня во время визита, представитель Православной Церкви Питирим. Вместе с ними были Ханнелоре Коль и госпожа Рау — супруга председателя правительства земли Северный Рейн-Вестфалия.
В тот день на кладбище собрались жители близлежащих поселков. К памятнику возложили венок с длинной красной лентой, а госпожа Коль и госпожа Рау — цветы. Прозвучали слова митрополита Питирима. Было сделано то, что давно должно быть сделано: поклонились могилам соотечественников, которых погубила навязанная фашизмом война, и сказали доброе слово гражданам новой Германии. Немецкая пресса много и подробно об этом писала, считала происшедшее знаменательным событием — «жестом примирения».
«Что вы чувствуете после посещения кладбища?» — спросили Раису Максимовну журналисты. «Прошли десятилетия, но нет ни одной нашей семьи, которая бы не оплакивала своих близких, безвременно погибших в те страшные годы. Мы знаем, что эти годы — трагедия и для немцев. Спасибо тем, кто заботится о могилах наших соотечественников».
Тяжелые воспоминания, ничем не утолимая пронзительная боль. В такие минуты особенно понимаешь, каким трудным был путь к примирению, сближению между СССР и Германией, нашими народами.
Волнующей была встреча с металлургами на заводе «Хеш» в Дортмунде. Выйдя из машины, мы попали в живой коридор приветствовавших нас тысяч людей. Огромный цех в десятки метров высотой — и, насколько мог охватить глаз, он был весь заполнен. Помимо импровизированного «партера» люди громоздились на станках, перекрытиях, забрались на несущие конструкции, на подъемники, поочередно влезали на плечи друг к другу. На платформе для ораторов поместились наша делегация, руководство завода и представители рабочих. После первых же слов, сказанных в наш адрес, я понял, что говорить по заготовленному тексту, даже отступая от него, невозможно. И прерываемый криками и овацией почти после каждой фразы стал говорить, как положено в рабочей среде, прямо и без словесных красот, о роли трудового человека в любом обществе, о немецком народе, его заслугах, о нашем с ним непростом прошлом, о том, что от них, людей труда, практичных и ясных, зависит многое — как будут строиться отношения между нашими двумя великими нациями.
Переводчик едва успевал, а мне, охваченному ответным порывом симпатии к этой многотысячной аудитории, так горячо и искренне принявшей нас в свои объятия, казалось даже, что меня понимают без перевода.
В этой встрече с рабочими приняли участие В.Брандт, Х.-Й.Фогель, бывший в то время председателем СДПГ, Г.Шмидт, с которыми мы в вагоне по пути из Бонна в Дортмунд дружески поговорили едва ли не по всем главным вопросам тогдашней ситуации в мире.
Мы побывали также в Дюссельдорфе и Кёльне. Там состоялась сердечная, неформальная встреча с премьер-министром Рау, его коллегами, с политиками и представителями делового мира. Повсюду в ФРГ проявлялся огромный интерес к событиям в нашей стране, люди «разных званий и состояний» выражали искреннюю симпатию к нашему народу, с энтузиазмом говорили о перестройке.
Все это тронуло и взволновало меня. Я был в ФРГ в 1975 году, 14 лет назад, и, конечно, перемены в общественном сознании, в настроениях, в отношении людей к Советскому Союзу были разительными. Невольно вспомнилось тогда одно из любимых изречений Л.Эрхарда: внешняя политика начинается дома.
Переговоры с канцлером
Мы провели три встречи наедине: две — в Ведомстве федерального канцлера и одну — у него дома, в «Бунгало». Примерно за месяц до моего визита прошла сессия совета НАТО в Брюсселе, где была принята декларация о политике на перспективу. В нее были включены предложения президента Буша по сокращению вооружений и вооруженных сил в Европе, представлявшие собой ответ на крупную инициативу СССР и его тогдашних союзников по ОВД — об устранении асимметрии между НАТО и ОВД как по личному составу, так и по количеству вооружений в Европе, и о радикальном сокращении численности войск и вооружений до уровня, исключающего возможность внезапного нападения.
Документ, принятый в Брюсселе, вызвал у меня двойственное чувство, о чем я и сказал Колю. Вроде бы впервые наша крупная разоруженческая инициатива встретила не подозрение и критику с ходу, а серьезный и конкретный ответ. И именно конструктивная позиция ФРГ во многом способствовала принятию таких решений, идущих нам навстречу.
Колю была явно приятна эта оценка роли ФРГ, и он не раз повторил, что считает вполне возможным прорыв на переговорах в Вене в течение ближайших 12 месяцев и готов лично способствовать поиску взаимоприемлемых развязок. Коль дал понять, что не считает предложения Буша последним словом со стороны НАТО и у него не вызывает аллергии постановка вопроса о более радикальных сокращениях войск обеих сторон.
Два или три раза он настойчиво повторил, что именно в успехе Венских переговоров видит ключ к решению всех остальных проблем разоружения. С этим тезисом можно было спорить, но побудительные мотивы такой постановки вопроса были мне понятны. Находясь в течение десятилетий в эпицентре военного противостояния двух блоков, ФРГ была особенно чувствительна к проблематике переговоров в Вене. Это были для нее не «чужие» переговоры, в которых она не принимала прямого участия, а именно «свои», где на карту были поставлены интересы ее безопасности и где к ее голосу прислушивались как на Западе, так и на Востоке.
У меня не было причин спорить, являются ли переговоры в Вене просто «важными», «очень важными» или «самыми важными». И для нас тогда вывод из тупика длившихся с начала 70-х годов переговоров о сокращении войск и вооружений в Европе стал одним из самых приоритетных направлений. Пора было признаться самим себе, что даже по логике «холодной войны» превосходство СССР по обычным вооружениям в Европе после достижения ядерного паритета с Соединенными Штатами теряло политический смысл. Оно не только вредило нам в глазах общественного мнения, помогая сохранять Советский Союз в «образе врага», но и создавало все новые «вызовы» интересам нашей безопасности. Ведь это же факт, что США и НАТО, используя тезис о «советском превосходстве» в Европе, протаскивали разнообразные военные программы, включая ядерные. Получалось, что мы сами помогаем им в этом. Словом, от мелочной военной бухгалтерии пора было выходить на широкие политические подходы. И в этом мы с Колем были в общем одного мнения.
У Коля не вызвали протеста мои критические замечания по поводу тех разделов брюссельского документа, где речь вновь шла о «ядерном устрашении» в качестве концептуального фундамента натовской стратегии. В отличие от Маргарет Тэтчер, не упускавшей случая убедить меня в достоинствах «ядерного устрашения», он не стал тратить на это время, философски заметив, что у всякого, мол, своя вера. Зато в другом очень важном практическом вопросе мы довольно быстро поняли друг друга.
Пожалуй, одним из самых тревожных и настороживших нас моментов в Брюссельском документе НАТО было декларированное там намерение приступить к модернизации тактического ядерного оружия в Европе. После нашего согласия включить в договор по РСМД ракеты СС-23 с дальностью до 500 км, хотя формально они не подпадали под условия договора, такой шаг мог вызвать у нас только одну оценку — однозначно отрицательную. Я без обиняков заявил об этом Колю.
Нам было известно, что по вопросу о модернизации в НАТО не было полного единства. Наиболее горячим поборником этого американского плана выступала Англия. Остальные занимали сдержанную позицию. Была и такая точка зрения (ее отстаивала в Брюсселе и ФРГ), что параллельно с переговорами в Вене следует начать переговоры о судьбе тактического ядерного оружия в Европе. В результате был достигнут компромисс: фраза о модернизации осталась, но ее реализация была отодвинута по срокам.
Со слов Коля я понял, что европейские союзники США без особого энтузиазма согласились с такой формулировкой. Но главное, что я вынес из этой части нашей беседы, состояло в следующем: Коль был убежден, что вопрос о модернизации тактического ядерного оружия в Европе будет снят при первых признаках серьезного продвижения на Венских переговорах. Это был для нас важный сигнал, а позиция ФРГ имела здесь тем большее значение, что в планах модернизации главная роль отводилась замене старых американских ракет «Лэнс», стационированных именно в ФРГ.
Значительное место в наших беседах заняли, естественно, двусторонние отношения. Конкретные проекты прорабатывались в совместных рабочих группах. Мы же с канцлером обсудили прежде всего вопросы, которые, как он подчеркивал, имеют для немцев «особое психологическое значение».
Речь шла о судьбе пропавших без вести военнопленных, об открытии для посещения кладбищ немецких солдат на территории СССР, о возможности поездок граждан ФРГ в Калининград, бывший Кенигсберг, о воссоздании автономии для советских немцев. Я заверил Коля, что по всем этим вопросам он найдет у нас понимание.
В целом у меня было ощущение, что визит дал максимально возможный тогда результат. Советско-западногерманские отношения приобретали новое качество. Нам удалось подписать 11 соглашений, среди которых главным политическим документом стало Совместное заявление. В нем было зафиксировано наше общее видение на перспективу развития общеевропейского процесса и отношений между нашими странами.
http://www.gorby.ru/gorbachev/zhizn_i_reformy2/page_5/#3
=========================================
Зарубежная печать о визите М. С. Горбачева в ФРГ
Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 24 17/06/1989
"Энтузиазм, вызванный прибытием советского лидера в ФРГ, является почти всеобщим. По данным опроса общественного мнения, 90% немцев заявили, что они доверяют Горбачеву, и только 58% сказали, что доверяют президенту Бушу, а немногим более 50% - канцлеру Колю.
На вопрос, какая страна представляет наибольшую угрозу Западной Германии, почти 50% немцев ответили, что это США или другие западноевропейские страны, и только 15% назвали Советский Союз... Люди в Западной Германии лишь смутно помнят недавний визит в ФРГ президента Буша".
"Вашингтон пост" (США)
***
"В советском руководителе, прибывшем в ФРГ, западные немцы видят не того, кто издалека наводит на эту страну ракеты, а человека, который может способствовать выводу натовских самолетов, а также убрать отсюда часть из 400 тыс. иностранных военнослужащих, которые бродят по улицам либо набиваются в пивные".
Си-эн-эн (США)
***
"Советский Союз - это великая держава, интересы которой далеки от наших. Единственным верным партнером ФРГ по-прежнему остаются Соединенные Штаты. Об этом должны знать те, кто пророчествует о предстоящих "решающих шагах в области разоружения". Для русских на первом месте стоят сейчас вопросы модернизации экономики. В то же время единственное, что есть у Советского Союза современного, - это вооружение. Поэтому немецкой стороне в переговорах с советской делегацией и не стоит пытаться приуменьшить эти существующие различия только ради того, чтобы продемонстрировать высокую степень общности".
"Бремер нахрихтен" (ФРГ)
***
"Хотя популярность Горбачева у немцев ФРГ вызывает удивление партнеров Бонна по НАТО, западногерманские должностные лица утверждают, что это нормальное явление - восхищение человеком, который является новатором и с которым связывают (надежды на улучшение отношений между Восточной и Западной Европой. Это, однако, вовсе не значит, что в ФРГ предпочитают Горбачева Бушу. Мы просто испытываем естественное восхищение этим феноменом. Президент Буш для нас - это свой, а Горбачев - это экзотика.
Западногерманские предприниматели открыли более 50 совместных предприятий. Но на их долю приходится всего 1,8% операций Бонна за границей. Западногерманские предприниматели по-прежнему относятся осторожно к вложениям в Советском Союзе. В свою очередь Советский Союз не спешит использовать кредит в размере 1,6 млрд. долларов, предоставленный ему банками ФРГ в 1988 г. Всего, 10% этого кредита использовано, и советский премьер Николай Рыжков дал понять, выступая на Съезде народных депутатов в Москве, что советское правительство не проявляет особого желания увеличивать свой внешний долг".
"Нью-Йорк таймс" (США)
***
"Больше, чем какие-либо другие народы, граждане ФРГ связывают с именем Горбачева надежды на лучшее и безопасное будущее. Воспринимать это как наивность может лишь тот, кто не знает всей трагичности отношений между немцами и русскими в этом столетии. Нет ни одной русской или немецкой семьи, в которой бы не ощущались потери в результате двух бессмысленных мировых войн. Тот, кто сегодня вносит свой вклад в то, чтобы подвести черту под прошлым, заслуживает не меньше аплодисментов, чем Аденауэр или де Голль".
"Вестдойче цайтунг" (ФРГ)
***
"Подписанный в Бонне советско-западногерманский документ устанавливает привилегированные отношения между двумя странами и красноречиво демонстрирует стремление СССР к диалогу и открытости. ФРГ таким образом становится самым близким партнером СССР в Западной Европе. Однако дверь для еще большего сближения между СССР и Францией также остается открытой. И Париж должен воспользоваться этим".
"Либерасьон" (Франция)
***
"М. С. Горбачев и Г. Коль подписали политическое заявление, которое станет ориентиром отношений между Востоком и Западом в преддверии XXI столетия. Для ФРГ включение в совместный документ положения о "свободном выборе системы" означает, что она добилась от СССР окончательного отрицания теории ограниченного суверенитета, именуемой "доктриной Брежнева". Для Советского Союза это положение отражает намерение исключить вмешательство Запада во внутренние дела Восточной Европы и представляет модель мирного сосуществования всего континента".
"Асахи" (Япония)
***
"Жители ФРГ оказали советскому руководителю самый теплый прием по сравнению с другими западными странами. Люди одобрительными возгласами приветствовали Горбачева, чего так опасались в Вашингтоне и Лондоне. Западным немцам, уже свыше 40 лет живущим на передовой линии "холодной войны", советский президент дал шанс на изменение этого положения, и они не хотят его упускать. Совместное заявление, подписанное в Бонне, - это наиболее всеобъемлющее из принятых на переговорах СССР с другими западными странами. После скандала вокруг шпионов Великобритания не увидит подобный уровень контактов еще долгое время".
Би-би-си (Англия)
***
"Несмотря на демонстрацию дружбы и доброй воли во время визита, между обоими лидерами остаются противоречия по одному из наиболее запутанных вопросов, который касается статуса Берлина и связей между двумя немецкими государствами. Советский лидер сократил официальную часть программы пребывания в ФРГ, это несколько остудило эйфорию, царившую в Бонне накануне встречи в верхах, и породило спекуляции о том, что советскому руководителю требуется время, чтобы быть постоянно в курсе дел, происходящих дома. Внутренними проблемами, которые требуют от М. С. Горбачева немало времени и сил, являются национальные волнения в Узбекистане, железнодорожная катастрофа, повлекшая сотни человеческих жертв, а также напряженная и изнурительная борьба, которую приходилось вести, отстаивая свою политику, на Съезде народных депутатов".
"Уолл-стрит джорнэл" (США)
***
"Ратушная площадь Бонна трещала по швам, а полиция едва управлялась с теми, кто пытался пожать руку гостя. Такого приема не знавал здесь даже де Голль, пытавшийся разговаривать в свое время с толпой по-немецки. Характерны в этом плане и предвыборные плакаты ХДС в Европейский парламент, один из которых гласил: "За наше доброе сотрудничество, господин президент Горбачев". Это говорит прохожему гораздо больше длинных речей и" торжественных деклараций. Какая партия в ФРГ могла бы прежде осмелиться выйти на выборы с таким плакатом?".
"Речь Посполита" (Польша).
***
"На обочине шоссе неподалеку от Бонна, кто-то укрепил две дюжины фотографий Горбачева из картона в полный рост и плакат с надписью: "Добро пожаловать, Горбачев! Созидай любовь, а не стены". Вероятно, неудивительно, что западные немцы с не меньшим энтузиазмом, чем население других западных стран, относится к Горбачеву и его политике реформ. Однако здесь очень неплохо разбираются в советских делах, и всеобщее настроение одобрения носит здесь иной, более компетентный и непосредственный характер, чем на улицах Нью-Йорка или Вашингтона".
"Вашингтон пост" (США)
http://www.aif.ru/archive/1650571
==============
Из комментариев в Фейсбуке
Михаил Анипкин:
Решил поместить здесь эти снимки, сделанные мной в Кёльне 13 июня 1989 года. Мы, группа волгоградских школьников, в те дни гостили у наших ровесников, таких же 15-16-летних ребят в Кёльне. Волгоград и Кёльн - города-побратимы и наш приезд был организован в рамках побратимских связей между городами. В это же время с официальным визитом в ФРГ был М.С. Горбачев. Еще стоит Берлинская стена (5 месяцев до падения), еще существуют два государства, ГДР и ФРГ, и столицей Западной Германии был Бонн, где у Горбачева проходили переговоры с канцлером Гельмутом Колем. А Раиса Максимовна поехала в соседний Кёльн с культурной программой. И вот мы гуляем по центру и смотрим - большая толпа возле Кёльнского собора. Советский черный ЗИЛ у входа. Я сразу понял, что это Горбачева. Раису Максимовну не было видно - машину подогнали так, чтобы она в нее села минимально замеченной. Я смог сфотографировать только ее руки - как она машет приветствующей ее толпе.
Вот фильм о нашей поездке в ФРГ и там есть кадры с визитом Горбачёва
https://youtu.be/DEomCc7gYIg
=============
Михаил Горбачев и германский вопрос. Сборник документов.
http://www.gorby.ru/userfiles/gorbachev_germany.pdf
Документы и Материалы визита:
http://www.rodon.org/other/mgigv/1989_1.htm
http://www.rodon.org/other/mgigv/1989_2.htm
Больше информации о визите тут:
http://www.gorby.ru/presscenter/news/show_30029/
Фильм о визите Михаила Горбачева в ФРГ можно посмотреть тут:
https://www.net-film.ru/film-20613/
==================================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=================================